Я стала вспоминать. Летние чары я применяла против паучих возле моего дома, и тогда меня чуть не стошнило от усилия. Еще раньше мои способности были заперты Маб, получается…

– На фабрике, – проговорила я, вспомнив битву с еще одним полководцем Машины. – Ты тоже был там, помнишь? Когда я спасла нас от железных «жучков»…

Пак задумчиво покачал головой.

– Там была Железнаямагия, принцесса, да? – уточнил он, и я кивнула. – Когда в последний раз ты пользовалась Летними чарами, обычными чарами, но не чувствовала усталости и недомогания?

– В царстве Машины, – тихо произнес Ясень, глядя на меня.

Он о чем-то начинал догадываться, хотя я понятия не имела, к чему он клонит.

– Ты опутала древесными корнями Железного короля, – продолжал принц. – Когда вы с ним дрались. А потом он умер.

– Тогда-то ты и получила Железные чары, принцесса, – добавил Пак, сосредоточенно кивая. – Готов поставить золотое зеркальце Титании. К тебе каким-то образом прилипла Железная магия Машины… держу пари, потому ты и понадобилась узурпатору! Это каким-то образом связано с могуществом Железного короля.

Я поежилась. Примерно то же говорил и Глюк.

– Ну, и как это связано с моими сложностями при пользовании магией? – поинтересовалась я.

Ясень с Паком переглянулись.

И Пак ответил, снова прислонившись к дереву:

– Дело в том, что сейчас внутри тебя, принцесса, живут две силы: Лето и Железо. Которые, проще говоря, не ладят друг с другом.

– Они не могут существовать вместе, – вставил Ясень, как будто только что догадался. – Всякий раз, как ты пытаешься воспользоваться чарами, одно волшебство остро реагирует на другое. Поэтому тебе нехорошо от Летних чар, когда они соприкасаются с Железной магией, и наоборот.

Пак присвистнул.

– Вот это Уловка-22!

– Но… я и раньше пользовалась чарами Железа, – возразила я. Их объяснения мне совершенно не понравились. – На фабрике, против Вирус. И тогда не было никаких сложностей. Иначе мы все погибли бы.

– Тогда твои собственные чары были заперты. – Ясень наморщил лоб, погрузился в свои мысли. – Когда мы отправились к Зимнему двору, Маб наложила на тебя заклятие, обезоружив Летнюю магию. Она не знала о Железных чарах. – Он поднял голову. – Заклятие спало, и начались трудности.

Я недовольно напыжилась.

– Это нечестно!

Ясень и Пак смотрели на меня с разной степенью сочувствия. Я с возмущением уставилась на обоих.

– И что мне теперь делать? Как это исправить?

– Придется научиться пользоваться и тем и другим, – спокойно высказался Ясень. – Должен быть способ развести два вида волшебства, чтобы одно не мешало другому.

– Наверное, чем больше пробовать, тем легче, – добавил Пак, снова нацепив на физиономию противную усмешку. – Я бы мог тебя научить. По меньшей мере Летним чарам. Если захочешь.

Я тщетно пыталась разглядеть в этом существе своего бывшего лучшего друга, всматривалась в поисках прежних чувств. Неприятный оскал никуда не делся, однако в глазах Пака что-то промелькнуло… тень сожаления? Но и этого мне сейчас было довольно. Одна я бы не справилась. Что-то подсказывало, что мне понадобится вся возможная помощь.

– Ладно. Но это не значит, что все у нас в порядке. Я не простила тебя за то, что ты сделал с моей семьей.

Пак театрально вздохнул и подмигнул Ясеню.

– Добро пожаловать в клуб, принцесса!

8. Нотная грамота

Итак, нас опять стало трое: я и Ясень с Паком, хотя на самом деле все было не так, как прежде. По утрам я занималась фехтованием с Ясенем, а днем – Летней магией с Паком, обычно в самую жару. Вечером слушала пианино или разговаривала с папой, стараясь не замечать очевидную напряженность между двумя фейри в одной комнате. Полу было лучше, по крайней мере, он теперь реже впадал в забытье, и приступы длились уже не так долго. Когда однажды утром он сам приготовил завтрак, я чуть не расплакалась от облегчения; впрочем, наши домашние брауни устроили истерику и едва не разбежались. Мне удалось приманить их обратно в дом плошками с медом и сливками, а также обещаниями, что Пол больше не станет вмешиваться в их обязанности.

С чарами у меня так ничего и не получалось.

День за днем, когда солнце стояло в зените, я вставала из-за обеденного стола и плелась на лужайку к поджидающему меня там Паку. Он показывал мне, как вытягивать чары из растений, как ускорять их рост, как создавать иллюзии из ничего и призывать на помощь целый лес. Объяснял, что Летняя магия – это магия жизни, жара и страсти. Рождение новой Весны, смертоносная красота огня, сметающий все на своем пути летний шторм – все это проявления Летнего волшебства в повседневном мире. Он устраивал мне маленькие чудеса – оживлял увядший цветок, призывал бельчонка прямо на руки, – а после учил меня повторять то же самое самостоятельно.

Я старалась. Вызывать волшебство было просто и естественно, как дышать. Я чувствовала чары повсюду вокруг себя, чувствовала пульсацию энергии и жизни. Но при любой попытке воспользоваться этим волшебством меня охватывало головокружение, сбивали с ног приступы тошноты и удушья.

– Попробуй еще, – как-то раз предложил мне Пак. Он сидел, нога на ногу, на плоском камне у ручья и подпирал руками подбородок. Между нами из травы торчала, подобно свободному от коры дереву, деревянная швабра. Пак «позаимствовал» ее из чулана сегодня утром и, пожалуй, рисковал навлечь на себя гнев брауни, когда те обнаружат пропажу их сакрального инструмента.

Я прищурилась, сосредоточилась на швабре и сделала глубокий вдох. От меня требовалось заставить эту дурацкую палку распуститься розовыми цветами, но в итоге я умудрилась только вызвать у себя жуткую мигрень. Потянувшись разумом за чарами, я сделала еще одну попытку. «Вот так, сосредоточься, Меган. Сконцентрируйся…»

Краем глаза я заметила Ясеня. Тот стоял, скрестив руки, и пристально наблюдал за нами.

– Как успехи? – поинтересовался он, и вся моя сосредоточенность испарилась.

Пак отмахнулся.

– Сам посмотри.

Злая на обоих, я уставилась на швабру. «Дерево есть дерево, – только утром объяснял мне Пак. – Простая деревяшка, корабельная корма, деревянный лук или обычная швабра – Летняя магия может все это оживить, хотя бы на миг. Ты владеешь этой силой по праву рождения. Сосредоточься».

Магия кипела вокруг меня, необузданная и могущественная. Я послала чары на швабру, и тошнота хлынула приливной волной, сбивая с ног. Я скрючилась, хватая ртом воздух, меня едва не вырвало. Если эльфы чувствуют подобное от соприкосновения с железом, ничего удивительного, что они бегут от железа, как от чумы.

– Не выходит, – донесся до меня голос Ясеня. – Нужно прекращать, пока она совсем не расклеилась.

– Нет! – Я с усилием выпрямилась, утерла пот со лба и с яростью уставилась на швабру. – У меня получится, черт побери!

Не обращая внимания на тошноту и заливающий глаза пот, я опять вдохнула полной грудью и сосредоточилась на чарах, вьющихся над шваброй. Дерево источало энергию, только и ждущую оживляющего толчка.

Деревянная палка задрожала. Меня мутило. Я прикусила губу, чтобы отвлечься на боль. И вдруг вся рукоятка швабры распустилась розами, красными, белыми и оранжевыми, вспыхнула буйством красок, листвы и шипов. Не успев расцвести, лепестки скукожились и опали, посыпались на землю, ручка швабры снова оказалась голая, бесплодная. Но победа была очевидна; я радостно взвизгнула… и рухнула без сил.

Ясень подхватил меня почти у самой травы. Не понимаю, как это он всегда оказывается в нужном месте, именно там, где я падаю?

– Вот, – просипела я, силясь встать на ноги и цепляясь за принца. – Ничего сложного. По-моему, у меня получается. Давай еще раз, Пак.

Тот вытаращил глаза.

– Э, принцесса, лучше не стоит. Твой дружок сверлит меня таким взглядом, что на сегодня наш урок официально закончен. – Он зевнул и потянулся. – К тому же я едва не помер от скуки. Большое дело, распускать цветы! – Он подмигнул нам и ухмыльнулся, заметив, как Ясень обхватил меня руками. – До завтра, голубки.